В российском правовом поле разворачивается важный прецедент, касающийся взаимосвязи брачного договора, банкротства и ответственности по долговым обязательствам. Случай, рассмотренный судами различных инстанций, иллюстрирует сложную ситуацию, в которой интересы кредиторов сталкиваются с правами супругов, разделивших имущество на основании брачного договора.
Суть дела
В 2017 году мужчина взял кредит. Через год, в 2018 году, он и его супруга заключили брачный договор, юридически разделив между собой имущество, принадлежавшее им в совместной собственности. В 2020 году мужчина был признан банкротом. Финансовый управляющий, руководствуясь целью удовлетворения требований кредиторов, попытался включить в конкурсную массу, то есть, в имущество, подлежащее реализации для погашения долгов, — активы, которые согласно брачному договору уже перешли в собственность жены.
Жена, естественно, не согласилась с таким решением и оспорила действия финансового управляющего. Её аргументация базировалась на законности и безупречности заключенного брачного договора. Суды первой и апелляционной инстанций, рассмотрев все представленные доказательства, встали на сторону женщины. Судьи пришли к выводу, что брачный договор был заключен задолго до начала процедуры банкротства, и на тот момент у должника не наблюдалось явных признаков неплатежеспособности. Более того, брачный договор уже проходил судебную проверку, и его законность была подтверждена. Отсутствие каких-либо нарушений законодательства или признаков злоупотребления правом стало основанием для исключения имущества, перешедшего к жене по брачному договору, из конкурсной массы. Казалось бы, справедливость восторжествовала.
Однако Верховный суд кассационной инстанции, рассматривая дело № А07-17834/2020 от 14.04.2025, вынес совершенно иное решение, перевернувшее сложившуюся картину. Кассация отменила решения нижестоящих судов и направила дело на новое рассмотрение, указав на существенные пробелы в правовой оценке ситуации. Ключевым моментом стало указание на статью 46 Семейного кодекса РФ. Суд кассационной инстанции подчеркнул, что даже при безусловной законности брачного договора, кредиторы сохраняют право предъявлять свои требования к общему имуществу супругов, если обязательства по кредиту возникли до заключения договора, а сами кредиторы не были надлежащим образом уведомлены о разделе имущества.
Таким образом, кассация явно дала понять, что действительность брачного договора не является определяющим фактором в споре о включении имущества в конкурсную массу. Возможность включения актива в конкурсную массу не зависит от того, признан ли брачный договор действительным или нет. Кредитор имеет право требовать исполнения долга независимо от того, кто формально владеет активами на момент банкротства. Это означает, что формальная передача имущества жене по брачному договору не освобождает мужа от ответственности по долговым обязательствам, возникшим до этого момента. Кредиторы вправе предъявлять свои требования к любому имуществу, которое когда-либо находилось в общей собственности супругов и могло быть использовано для погашения долга, даже если это имущество формально принадлежит теперь другому лицу. Данное решение имеет далеко идущие последствия и меняет представление о защите прав кредиторов в контексте банкротства и брачных договоров. Теперь, заключение брачного договора не является гарантией защиты имущества от требований кредиторов мужа, если долг возник до подписания договора, и кредиторы не были извещены о разделе имущества. Это решение должно заставить более тщательно подходить к процедуре заключения брачных договоров, особенно при наличии существенных финансовых обязательств. Более того, решение побуждает кредиторов быть более бдительными и активно информироваться о составе имущества должников, включая имущество, формально принадлежащее третьим лицам. Это решение является важным прецедентом, который, несомненно, повлияет на судебную практику в подобных делах в будущем.
